Потихоньку наступает лето. Распускаются почки на деревьях, у людей пошаливает печень, на балконах робко расцветают первые скромные цветочные горшки...
Но всё равно - хорошо на улице!
Шаг. Ещё один. Прыжок (на моём пути встретилась лужа, в которую я всё-таки, несмотря на все старания, приземлилась).
Я и ветер. Шорох подошвы, пять секунд назад бывшей ещё сухой, об асфальт.
Во всё добавилось немного зелёного и жёлтого, а лица людей, наоборот, стали потихоньку терять свой обычный северный серо-зелёный оттенок.
Шаг.
Будет солнце - будет и жизнь. А будет жизнь - я как-нибудь устроюсь. Наверное...
- Соня!
Надо же, у меня есть имя, и его кто-то знает... я не перестаю себя удивлять...
Оборачиваюсь и смотрю на знакомого, своим окликом оторвавшим меня от моих мировых проблем.
- Здравствуйте, любезный Сергей! - произнесла я и даже откопала где-то в верхней челюсти улыбку. Не голливудскую, конечно, но я и не с Бредом Питтом разговариваю. - Не изволите ли Вы объясниться, что это Вы тут делаете?
- Я-то живу тут, а вот ты что здесь делаешь? - Сергей явно не хотел перенимать мою манеру говорить.
А что я, правда, тут делаю? Ох, знал бы он, как тяжело объяснить, зачем я вышла из своего леса! Однако вслух я сказала:
- Насколько я помню, Вы не являетесь собственником этого района, и по сему я не обязана докладывать вам о цели своего весьма дружественного визита.
Интересно, почему когда мне что-то не нравится, я говорю так "мудро"? Но это помогает. Те, кто умнее, просто отвязываются, кто поглупей, собственно, тоже отвязываются, но при этом ещё и крутят пальцем у виска.
А мне всё равно, что они думают! Впереди - вечность, позади - вечность, и кто знает, что будет дальше! Я - не знаю. И не хочу. Или хочу?
Но Серёга и чипсами не двинул:
- А всё-таки? Ты не думай, я просто так, не для каких-либо выводов.
-Гуляю, разве не видно? Перехожу с оседлого на кочевой образ жизни с охотой и собирательством полезных ископаемых из ларьков, - я, конечно, могла бы и что-нибудь навертеть сложнее, да смысла в том не было: он и так теперь будет полдня отходить. - Давай-пока!
Любезный Сергей покрутил пальцем у виска и, вставив в уши бусинки плеера, направился к ларьку. Наверное, покупать очередную партию чипсов. Надо же, он оказал мне величайшую честь - говорил без подпевания американским народным песням.
Ну и отлично.
Снова шаги. Люди, идущие по той же дороге. Я не знаю, что будет с ними дальше, что было до этого для меня неизвестно, но сейчас наши пути совпали. Это может значить многое. А может и ничего не значить вовсе, что вероятнее в таком городе. Но идём мы по одному асфальту.
Шаг. Ещё шаг. Запинка.
Пошёл дождь. А мне с ним всегда по пути.
Солнце, которое всё же продолжало светить, спряталось за бетоном. Тень от многоэтажки. Холодно! Как люди живут в таких домах, даже тень которых оставляет на душе неприятную холодину? Подхожу к какому-то подъезду - обычная дверь с кодовым замком, обычное наскальное творчество моих незнакомых братьев по разуму. Я набрала нужную комбинацию (у меня свой способ угадывания кодов). Прошла в ещё более холодный подъезд.
Постояв несколько секунд на лестнице, стала потихоньку подниматься.
Почему ни одному издательству не пришло в голову издать какое-нибудь "Полное собрание сочинений со стен пятого дома"? Книга бы получилась гениальная, но, правда, не всегда подцензурная, самое то для чтения где-нибудь в метро - и пусть те, кто сидит рядом, будут в ужасе! А незачем было, как говорится, через плечо заглядывать!
Второй этаж, третий... Окурки, грязь. Вместо четырёх стихий тут царствует бетон. Мёртвая мышь между четвёртым и пятым этажом. Нормальные люди при таких высотах едут на лифте. Вот только кто сказал, что я нормальная? Шестой, седьмой...
И вот, наконец, моя цель - девятый этаж. Почему-то я люблю это число. Звоню в ближайшую дверь. Там не живут мои друзья, я мало кого знаю. С моей точки зрения.
Лучше знать всё и думать, что не знаешь, чем строить гипотезы из весеннего воздуха, которого было предостаточно снаружи и даже отголоска которого не ощущалось в этой прокуренной духоте. На нее никак не влияли ни весна, ни настроение.
Дверь открыла молоденькая девушка. Близоруко прищурилась и, взглянув на меня, стала какой-то отрешённой. Что поделаешь.
Спокойно иду в зал, где она слегка заторможено садится перед телевизором, по которому идут какие-то клипы. Покажи эту картину кому-нибудь постороннему, подумал бы, что это социальная реклама о вреде иностранной поп-музыки - хозяйка квартиры впускает в дом совершенно незнакомую особу, после чего продолжает пялиться в экран.
Но я никому никогда не желаю зла. Разучилась. Зато научилась понимать то, что остальные лишь знают. Потом она будет долго думать, почему давно не политые цветы внезапно зазеленели. Если захочет оторваться от телевизора. А я надеюсь, что так оно и будет.
Иду на балкон. Какое счастье, что он не застекленный, а то из-за этих наворотов всегда проблемы с установлением контакта. Что поделаешь, в моей старенькой сталинке вовсе нет балкона.
Белые крылья за спиной блеснули на солнце.
Люди тоже могут летать, но почему-то путают направления.
У каждого - свой полёт. Но не каждый способен почувствовать, когда он начинается - может лететь только душа, абсолютно не затрагивая тело. И лишь некоторые способны полететь над землёй и телом, и душой. Наперекор всем законам физики. В которых я никогда не разумела.
Но это обстоятельство мне не мешает.
Надо только понять отличие жизни от мумифицированного в сознании времени. Это отличие никто не может объяснить - его надо прочувствовать. А это непросто. И только после этого придёт понимание смысла жизни. И будешь любить каждую минуту, каждый шаг, каждую слезинку, выплаканую лишь для восстановления баланса эмоций в организме.
Из-под потрепанных кроссовок ушёл пол, который вскоре сменился таким родным, уже мокрым, воздухом. Солнце ласково, как старую знакомую, погладило меня по голове. Капли дождя защекотали лицо. Крылья, словно набравшиеся сил до предела, несли меня над уже умытым, но ещё не промокшим городом.
А люди, оторвавшись от дел, смотрели на радугу, разливавшуюся по небу вслед за мной. Некоторые, до того испугавшиеся дождя, вышли из своих домов, и, улыбаясь, смотрели в небо, больше не придавая столь сильного значения погоде.
Тень болезней и смертей, уже начавшая рассеиваться под напором солнечного света, не выдержала такого удара и отошла. Ненадолго - зло тяжело искоренять, зато легко насаждать. Но даже в эти полчаса стало легче жить.
А я всё летела и летела. Вокруг меня были воздух и вода, огонь был надо мной, а земля верной опорой оставалась внизу.
